Разные берега - Страница 9

– Послушай, дочка, если я ношу очки с толстыми линзами, это еще не значит, что я не вижу, что творится в сердце моей дочери. Я знаю, ты не очень счастлива в браке.

– Да ладно тебе, папа. Ты был дважды женат, и оба раза без ума любил своих жен. Откуда тебе знать...

– Ты думаешь, у меня обошлось без переживаний? Это совсем не так. Я чуть не умер тогда из-за твоей мамы.

– Мамина смерть для всех нас была трагедией. Это не одно и то же.

Он хотел было сказать что-то еще, но остановился. Элизабет показалось, что отец вот-вот откроет ей какую-то тайну.

– Папа?..

Он улыбнулся, и она поняла, что он передумал и больше ей ничего не скажет.

Элизабет откинулась на спинку стула и вгляделась в сад, который когда-то казался ей огромным.

Она вспомнила себя шестилетней девочкой. Это было сразу после маминых похорон. Тогда она впервые осознала, что мама ушла от нее. Навсегда.

Она сидела на траве, прислушиваясь к разговорам взрослых. Когда все разошлись, отец наконец подошел и присел рядом с ней на корточки.

– Птичка, может, ты сегодня поспишь в моей комнате?

Это было все, что он сказал. Никаких разговоров о маме, постигшем их горе, нескончаемой боли. Эта простая фраза завершила один этап их жизни и открыла другой.

Сейчас, глядя на темный сад, Элизабет заметила:

– Сегодня луна такая же, как в ту ночь.

– В какую ночь?

– В ночь после маминых похорон, – тихо сказала она и услышала, как отец тяжело вздохнул.

Он решительно поднялся:

– Все, Птичка, мне пора спать. Отец наклонился и поцеловал ее в лоб.

Не надо было напоминать ему о маме. В таких случаях отец всегда замыкался и уходил. Он уже был у дверей, когда она, набравшись смелости, негромко сказала:

– Ты никогда не хочешь поговорить о ней.

Он остановился. Дверь скрипнула, отворяясь. Элизабет показалось, что отец снова горько вздохнул.

– Да, это так. Некоторые раны так никогда и не заживают. Дверь закрылась, и она осталась одна.

Глава третья

Андреа Киннер, девушка, которая согласилась рассказать о Дрю Грейленде, жила недалеко от университета. Джек стоял перед ее домом. Вместе с ним были оператор Кирк и Салли. Ему не приходилось раньше брать интервью у жертвы насилия, поэтому он нервничал.

Он постучал в дверь. Ему открыла невысокая бледная девушка с рыжей шевелюрой. Она была одета в хлопчатобумажную юбку и белую блузку.

– Здравствуйте, мистер Шор.

Джек представил ей Салли и Кирка. Андреа пригласила всех в небольшую гостиную, тесно заставленную мебелью, и опустилась на стул. Неестественно прямая осанка выдавала внутреннее напряжение.

Джек уселся напротив.

– Андреа, я вынужден задать вам несколько неприятных вопросов. – Он нахмурился. – Вы уверены, что сможете отвечать на них?

– Это все так... унизительно.

Салли коснулась плеча Джека и отступила назад. Это был сигнал, означавший, что камера включена. Джек подался вперед:

– Андреа, вам нечего стыдиться.

Она попыталась улыбнуться:

– А своей глупости? Я ведь даже не была с ним знакома. Я увидела его и, конечно, узнала – его все знают. Я понимала, что недостаточно хорошенькая, да и вообще ничего особого собой не представляю, но я выпила пару коктейлей и осмелела. Я подошла к нему, и мы разговорились. Сначала он вел себя очень мило. Смотрел на меня так, будто ему действительно было со мной интересно. Когда подходили другие девушки, он давал им понять, что они нам мешают. – Андреа нервно теребила золотой крестик на шее. – Через некоторое время все начали расходиться. Осталось несколько человек. Дрю поцеловал меня. Он обращался со мной очень... бережно, как джентльмен. Поэтому, когда он пригласил меня к себе в комнату, я согласилась. – Ее нижняя губа задрожала. – Мне не следовало этого делать.

– Вам всего девятнадцать. Не судите себя слишком строго. Доверчивость – это не преступление, – успокоил ее Джек.

– А вот то, что он сделал, действительно преступление.

– Что... что именно он сделал?

– Сначала мы просто лежали на кровати и целовались. Но он становился все настойчивее. Он меня так прижал, что я не могла пошевелиться. А его поцелуи... я просто начала задыхаться от них. Я стала кричать, умоляя его отпустить меня.

Джек видел, что она едва сдерживает слезы.

– И тогда он ударил меня по лицу. Это было так больно, что я уже не могла кричать. А он тем временем начал стягивать с меня платье и нижнее белье. Я услышала треск материи. Потом... потом, – слезы покатились по ее щекам, – он изнасиловал меня.

Джек протянул ей носовой платок.

– Спасибо, – прошептала она, вытирая слезы, и через некоторое время продолжила: – Я даже не помню, как я вышла на улицу. Соседка по общежитию помогла мне добраться до клиники. Но там надо было слишком долго ждать. Я не выдержала и отправилась домой.

Джек почувствовал, что невольно сжимает кулаки.

– Вы рассказывали об этом кому-нибудь, кроме вашей приятельницы? Может быть, родителям?

Она всхлипнула:

– Я не могла. Наверно, придется рассказать им сегодня. Но на следующий день я обратилась в службу безопасности университета.

– И как они прореагировали?

– Один из сотрудников молча выслушал меня и вышел. Минут через пятнадцать в комнату вошел Билл Сигел. Он руководит командой «Пантеры». И он мне все выложил. Что у меня нет доказательств, нет свидетелей. Что в тот вечер я выпивала. Он заявил, что, если я не успокоюсь и выдвину обвинения против Дрю, это ему никак не повредит, а вот мою учебу в университете можно будет считать законченной. Он посоветовал мне помалкивать.

– Почему теперь вы все-таки решились рассказать обо всем?